На небольшую узловую станцию в Калининской области я прибыл в апреле 1942 года. На дощатых тротуарах крохотного станционного поселка встречалось много женщин и детей, одетых по-городскому, с иным говором, чем у местных жителей. И, глядя на них, невольно думалось о фронте, о войне, далекой отсюда. Ведь люди эти — эвакуированные из западных областей, захваченных врагом.
Управление 25-й гвардейской стрелковой дивизии размещалось в двухэтажном бревенчатом доме на окраине, у опушки глухого леса. Встретили меня начальник штаба дивизии подполковник И. А. Данилович и комиссар штаба старший политрук И. Т. Копылов.
— Где же размещаются части? — спросил я у Даниловича.
— По селам и лесам в радиусе тридцати километров от станции. Здесь только штаб и штабные подразделения, — ответил он.
Вскоре подъехали комиссар дивизии полковой комиссар Е. В. Бобров и начальник тыла подполковник И. Т. Шуралев. Сразу начался деловой разговор. Данилович и Шуралев подробно доложили о состоянии боевой подготовки, об укомплектовании и обеспечении дивизии. Бобров рассказал о деятельности партийных и комсомольских организаций. Чувствовалось, он держит в поле зрения многое, что определяло сегодняшний день соединения, реально оценивал будущее.
Комиссар выглядел человеком уверенным, спокойным и рассудительным. Первое впечатление о нем потом подтвердилось. Политотдел вскоре действительно стал боевым партийным штабом, успешно руководил многосторонней деятельностью политработников и партийных организаций дивизии. Прямота в суждениях и принципиальность Евгения Васильевича мне очень понравились.
После знакомства со штабом я внимательно изучил новые для меня штаты гвардейской дивизии, которую предстояло сформировать и обучить.
Из числа вновь прибывших командиров адъютантом ко мне был назначен лейтенант Иван Григорьевич Козырь. Он окончил педагогический институт, Рязанское пехотное училище и оказался на редкость энергичным, способным и деятельным человеком. С ним мы не расставались до самого конца войны.
Подразделения и части комплектовались личным составом, оружием, техникой, имуществом и одновременно занимались боевой учебой. Пополнение мы готовили с первых дней поступления его в Сонково. Это были люди, прошедшие краткий курс обучения в запасных частях, только что призванные военкоматами, а также фронтовики из госпиталей.
После первых знакомств я, Бобров или Данилович проводили с вновь прибывшими беседы о традициях дивизии и законах гвардии, широко используя героические примеры из боевой деятельности 2-й гвардейской стрелковой бригады. на базе которой соединение формировалось.
Мы говорили будущим гвардейцам, что герой не тот, кто, не овладев оружием, не усвоив своих обязанностей в бою, гибнет, столкнувшись с более подготовленным врагом. Героем может стать только тот боец и командир, кто в совершенстве изучил свое оружие, отлично стреляет, грамотно действует на поле боя, хорошо подготовил своих подчиненных, кто подвигом своим помог подразделению добиться успеха в бою.
Вместе с комиссарами частей Е. В. Бобров создавал партийные и комсомольские организации подразделений. Они добивались, чтобы в каждой роте, батарее образовались хотя бы небольшая (3—4 человека) партийная и более полнокровная комсомольская организации. На ведущие специальности — снайперов, бронебойщиков, автоматчиков, наводчиков — подбирались коммунисты и комсомольцы, уже имевшие фронтовой опыт. Когда дивизия начала боевые действия, мы по-настоящему оценили значение этих мероприятий.
Основное внимание уделялось боевой подготовке. Время пребывания на фронте не прошло для нас, командиров, бесследно. Именно там мы поняли, как дорого обходится обучение войск в процессе боевых действий. Необученные вовремя, они несли большие потери, и хватало их ненадолго. Особенно крупным недостатком являлось неумение организовать и поддерживать взаимодействие между родами войск и соседями, что часто приводило к неудачам.
С бойцами и командирами тщательно изучались уставы и наставления, вооружение и техника. Занятия шли нем и ночью. На них мы учили бойцов и командиров умению и выносливости, без которых невозможно добиться победы.
Еще в первых боях мы увидели, что так называемая ячеечная система обороны, которая тогда рекомендовалась нашими уставами, имела ряд недостатков. Бойцы были оторваны друг от друга, исключалась возможность маневра, нарушались связь и взаимодействие, оборона становилась неустойчивой.
В наступлении «групповая тактика» не обеспечивала одновременного удара по врагу, подавления его огнем всего стрелкового оружия в момент атаки, когда артиллерия переносит огонь в глубину обороны противника. С учетом этого опыта мы разработали специальные инструкции, которые дополняли некоторые устаревшие положения уставов, провели показные занятия для командиров.
В обороне воины учились рыть глубокие траншеи и ходы сообщения, используя их для маневра, тщательно маскироваться, грамотно строить систему огня. Особенно серьезно готовились все к борьбе с танками, широко используя артиллерию для ведения огня прямой наводкой, противотанковые ружья, гранаты и зажигательные бутылки.
Важно было научить бойцов умело использовать в наступлении огонь и стремительный маневр как основу успеха. Для этого требовалось уметь быстро развертываться и свертываться, идти цепями за танками и впереди них со стрельбой на ходу залпами и одновременным броском гранат по траншеям противника.
Времени, конечно, не хватало. Поэтому все передвижения использовались для изучения организации маршей, действий при внезапном налете авиации, атаке танков и во встречном бою.
Категорически запрещались всякого рода условности и недоработки. После разбора ошибок в производстве инженерных работ или ведении «боевых» действий задачи, как правило, повторялись. Это заставляло относиться к учебе очень серьезно.
Постоянная требовательность к внешнему виду командиров и бойцов, строевой выучке и подтянутости во многом способствовала общей дисциплине и успехам в боевой подготовке.
Каждый командир, бывая каждый день на занятиях, мог безошибочно отличить бойцов, недавно прибывших на пополнение, от их товарищей, уже прошедших основы строевого обучения. Сильные, ловкие, собранные, они всем своим видом показывали, каким должен быть гвардеец.
На батальонных и полковых учениях мы прививали командирам искусство управления боем, умение принять самостоятельное решение в соответствии со сложившейся обстановкой.
Во второй половине мая, после получения оружия, была организована огневая подготовка. На оборудованных по-полевому стрельбищах в повышенном темпе, но с соблюдением последовательности, обучали гвардейцев ведению огня. Особое внимание обращалось на быстроту заряжания и перезаряжания оружия, изготовки к стрельбе и прицеливания на месте и в движении. В специальных командах готовились снайперы для стрелковых рот.
В учениях с боевой стрельбой кроме стрелкового оружия использовались минометы и артиллерия. Бойцы и командиры ставились в реальные боевые условия. Они видели результаты огня на мишенях, оборонительных сооружениях и заграждениях. Это практически убеждало их в решающем значении меткого огня во всех видах боя. Многие из них впервые видели боевую обстановку, слышали грохот выстрелов, разрывы снарядов и мин, свист пуль.
На нескольких таких учениях присутствовали командующей 2-й резервной армией генерал-майор Р.И.Панин и группа командиров его штаба. Он полностью одобрил организацию и метод проведения учений.
Готовились также штабы, специальные и тыловые части и подразделения.
В этой большой работе многое сделали штаб, политотдел, начальники родов войск и служб дивизии. Большинство командиров штаба имело боевой опыт и успешно передавало его в частях. Особенно много потрудились начальник штаба подполковник И. А. Данилович и начальник оперативного отделения майор Ф. М. Матвеев.
Активно велась партийно-воспитательная работа. Она являлась органической, неотъемлемой частью всего процесса подготовки дивизии. На партийных собраниях обсуждались конкретные вопросы жизни и учебы, передовой роли коммунистов, идейной закалки воинов. Как правило, на собрании в повестку дня выносился один вопрос. Затем шла реализация принятого решения в частях и подразделениях.
Как-то после занятий Е. В. Бобров пригласил меня пойти вместе с ним на партийное собрание в 81-й полк.
— Пойдем, комдив, — сказал он мне, — посмотришь, послушаешь... Ты ведь у нас и старший по стажу коммунист.
Собрание было многолюдным. Разбирался один вопрос — о качестве инженерной подготовки в 1-й стрелковой роте. Докладывал командир полка майор Ф. Г. Кривомлин.
Накануне, присутствуя на ротных учениях в 81-м полку, я обратил внимание на низкое качество работ в роте. Траншеи были мелкие, замаскированы плохо, не под фон окружающей местности, позиции стрелков и пулеметчиков не позволяли вести фланговый огонь. Ходы сообщения красноармейцы не отрыли, а только обозначили их и ходили в полный рост, не маскируясь.
Собрав роту, я рассказал, к чему приведут подобные недостатки в условиях реального боя. И вот теперь эти промахи обсуждались коммунистами всего полка. Многие, выступая на собрании, приводили поучительные примеры из своей боевой практики, в особенности случаи гибели людей из-за плохого инженерного оборудования позиций.
— Для гитлеровцев такие траншеи — находка. В них не замаскируешься. Не только снайпер, а любой фриц возьмет тебя на мушку — и поминай как звали...
— А разве в них усидишь под вражескими танками? Он тебя сплющит вместе с траншеей. Только мокрое место останется...
— Некоторые говорят: зачем, мол, сейчас силу тратить — на войне пригодится. Нет, товарищи, на фронте нужна сила умелая! — сказал в заключение командир полка майор Ф. Г. Кривомлин. — Хочешь жить, хочешь бить фашистов — не расставайся с лопатой, не жалей сил...
Такой метод партийной работы остался у нас и на время боевых действий. Целеустремленность, гибкость, действенность — вот главное. Большое место занимала пропаганда передового опыта. Научиться умело вести борьбу с гитлеровцами, их танками и авиацией — вот что мы считали самым важным. Поэтому и пропагандистские мероприятия увязывались с боевой подготовкой, предваряя или завершая отрабатываемые темы.
Велико значение младших командиров в бою. От них в первую очередь зависит успех мелких подразделений. При потерях им часто приходится командовать взводами и даже ротами. Они являются самой многочисленной категорией командиров.
Кто из служивших в армии не помнит своего командира отделения, расчета, экипажа, его забот и тревог о тебе, его никем не считанного труда, направленного на то, чтобы сделать тебя умелым и стойким? А когда грянул бой, с него первого брали пример, у него учились храбрости и достоинству на поле брани, за ним шли в атаку, добиваясь победы... Вот почему все мы так тщательно подбирали и учили младших командиров. А в учебный батальон направлялись наиболее подготовленные и опытные бойцы, на его укомплектование подбирались физически крепкие, рослые, участвовавшие в боях коммунисты и комсомольцы.
Даже в перерывах между занятиями и после них участники боев из 2-й гвардейской стрелковой бригады и другие фронтовики рассказывали о поучительных эпизодах боевых действий, приводили примеры героических подвигов бойцов и командиров.
Знали все и предысторию соединения. В начале Великой Отечественной войны в Новосибирской области оно было сформировано из моряков Тихоокеанского флота, курсантов военно-морских училищ и сибиряков и получил наименование 71-й стрелковой бригады морской пехоты. Командиром ее стал полковник Яков Петрович Безверхов, а комиссаром — полковой комиссар Евгении Васильевич Бобров. Оба бывшие моряки, участники гражданской войны.
В конце 1941 года в тяжелых боях под Москвой бригада стала гвардейской, 23 января 1942 года в освобожденной от гитлеровцев деревне Селинское под Клином командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов вручил ей гвардейское Знамя. Он передал всему личному составу поздравление Верховного Главнокомандующего и благодарность командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова.
30 января 1942 года, выступая в Клину перед воинами 1-й ударной армии, М. И. Калинин высоко оценил ее боевые успехи. В составе армии действовала и бригада морской пехоты, прошедшая с боями более двухсот километров, от рубежа Дмитров, Яхрома до Раментье, Елизарово.
Потом под Старой Руссой бригада была награждена орденом Красного Знамени. В апреле 1942 года гвардейцы оказались в кольце. Погиб славный комбриг гвардии полковник Я.П.Безверхов. От бригады осталось менее одной десятой личного состава. Потеряв многих товарищей, моряки-гвардейцы во главе с полковым комиссаром Е. В. Бобровым с боем вышли из окружения. Их отправили сюда, на станцию, где на базе 2-й гвардейской стрелковой бригады и начала формироваться 25-я гвардейская стрелковая дивизия.
Бывая вместе с Е. В. Бобровым в подразделениях, я видел, как при его появлении оставшиеся в строю моряки-гвардейцы окружали комиссара плотным кольцом, радостно улыбались. Он знал всех по фамилиям, а многих и по именам, весело шутил. В такие минуты Евгений Васильевич удивительно преображался. Куда исчезали морщины с лица, как ярко блестели глаза! Я воочию видел, что такое мужская фронтовая дружба, проверенная в жестоких боях. Гвардейцы рассказывали о Боброве легенды, особенно о боях под Старой Руссой и выходе из окружения.
Мы заботились о том, чтобы владевшие современным боевым опытом и славными традициями моряки-гвардейцы и прибывшие на пополнение фронтовики не растворились среди личного состава дивизии, а стали ее ядром, вокруг которого можно создать единый боевой коллектив. В этом неоценимую помощь нам оказывала дивизионная газета «Сталинская гвардия», редактором которой был старший политрук М. И. Астапов. Она публиковала очерки, где приводились поучительные примеры боевых действий гвардейцев под Москвой и Старой Руссой. В корреспонденциях газета показывала нынешних передовиков учебы, рассказывала об их методах и достижениях, призывала к отличному овладению специальностью. Дивизионка печатала сообщения о положении на фронтах, вела разъяснительную работу по обеспечению высокой воинской дисциплины, хлестко и с юмором осуждала отдельных нарушителей. Без преувеличения можно сказать, что наша газета являлась другом и помощником бойцов и командиров.
Незаметно промелькнули три месяца. В начале июля на разборе итоговых дивизионных учений командующий 2-й резервной армией генерал-майор Р. И. Панин и член Военного совета полковой комиссар А. Н. Киселев дали высокую оценку состоянию и выучке частей дивизии.
11 июля в 3.00 в районе учений я получил приказ о направлении соединения на Воронежский фронт. Уже через час полки находились на марше к станциям погрузки. Дивизия перебрасывалась на фронт четырнадцатью эшелонами с трех пунктов. Утром 12 июля последний эшелон покинул станцию. 25-я гвардейская Краснознаменная стрелковая дивизия начала свой боевой путь.
Эшелоны двигались на юго-запад. Чем ближе к фронту, тем чаще встречались нам санитарные поезда, товарные составы с разбитой военной техникой, эвакуируемыми на восток заводами, рабочими и их семьями, разрушенные вражеской авиацией станции, а на путях — остатки разбитых вагонов. Попадали под бомбежку и мы, но хорошее прикрытие уберегало нас от значительных потерь, и после небольших задержек движение продолжалось. Были и более длительные остановки на перегонах в связи с работами по восстановлению мостов.
Обогнав в пути свои части, эшелон со штабом дивизии 18 июля выгрузился на станции Хреновая. Офицер связи вручил мне приказ командующего 6-й армией генерал-майора Ф. М. Харитонова, из которого я узнал, что дивизия вошла в ее состав и что ей надлежит занять и оборудовать вторую полосу обороны по реке Битюг в районе города Бобров. В условиях, когда противник вышел на широком фронте к Дону, это была необходимая мера по обеспечению нашей устойчивости.
Пока подходили и выгружались эшелоны, мы провели рекогносцировку, и части с представителями штаба дивизии сразу шли на отведенные им участки обороны. Прикрывшись сильными боевыми охранениями, в которых находились артиллерийские разведчики со средствами связи, дивизия приступила к сооружению оборонительных рубежей.
Несмотря на тяжелую обстановку, мы понимали: оборона — дело временное. Поэтому в ходе работ треть личного состава завершала отработку боевых стрельб, обучалась тактике наступления в ночных условиях.
Мы ежедневно убеждались, что напряженная учеба велась нами не напрасно. Добротно оборудованная полоса обороны — со оплошными траншеями и ходами сообщения, хорошо выбранными и замаскированными наблюдательными пунктами, дзотами, позициями артиллерии, приспособленными к круговой обороне селами — производила хорошее впечатление. Особо выделялся стоявший на горе и превращенный нами в крепость город Бобров. В обороне стояли 13 тысяч гвардейцев дивизии, горевших желанием сразиться с заклятым врагом. Оборонительные сооружения осмотрели представители Воронежского фронта и командующий 6-й армией генерал-майор Ф. М. Харитонов. Они были вполне удовлетворены.
Через несколько дней меня и комиссара Е. В. Боброва вызвали на командный пункт армии в село Семено-Александровка. Нам предстояло представиться Военному совету и познакомиться с обстановкой. Дежурный сразу провел нас к командующему. Генерал-майор Федор Михайлович Харитонов поднялся нам навстречу. Был он среднего роста, моложав, с открытым умным лицом и доброжелательным взглядом. Вместе с ним нас приветствовал член Военного совета армии корпусной комиссар Лев Захарович Мехлис. Его мы знали по портретам как бывшего начальника Главного политического управления Красной Армии. Но встретились мы с ним впервые.
Выслушав мой доклад о состоянии дивизии, командующий расспросил меня о прохождении службы, образовании, где и в каких операциях я участвовал. Корпусной комиссар Л. 3. Мехлис спросил Е. В. Боброва о настроениях бойцов в частях, интересовался, сколько в соединении коммунистов, в какой категории подразделений имеются партийные и комсомольские организации.
Потом генерал Харитонов кратко познакомил нас с общей обстановкой на фронте, дал ряд указаний по боевой готовности и отпустил.
В конце июля в дивизию поступил приказ Народного комиссара обороны № 227. Прежде всего мы изучили его сами. Приказ обнажил перед армией многие недостатки, которые отражались на ее стойкости в обороне и решительности в наступлении. В нем, в частности, говорилось: «Отступать дальше — значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину».
Условия второго эшелона, в которых находилось соединение, позволяли нам хорошо поработать с этим приказом. После чтения его перед строем главные требования документа — «ни шагу назад», «о борьбе с трусами, паникерами и нарушителями дисциплины» изучались в ходе политзанятий, политинформаций и бесед. В подразделениях не жалели усилий, чтоб довести приказ до сердца каждого гвардейца. Были проведены специальный партийный актив дивизии и партийные собрания в частях. В них принимали участие коммунисты из состава командования дивизии, начальников родов войск и служб. Мы хотели знать, что думают рядовые члены партии о положении на фронте, о причинах наших неудач.
Помню, с каким волнением выступали коммунисты на собрании в 78-м полку.
Участник первой мировой и гражданской войн, бывший председатель сельсовета красноармеец А. А. Скворцов сказал:
— Посмотрим, боевые друзья, на запад, представим, сколько наших людей гибнет там, сколько томится в неволе. За нами — народ, он надеется, что мы остановим врага, а впереди нас ждут как избавителей. Будем же верны традиции гвардии: «Ни шагу назад!»
Слушая бойцов, я думал о том, как своевременен этот приказ. Его появление вызвано не только сложной обстановкой на фронте, но и назревшим в армии пониманием необходимости и возможности остановить врага, добиться перелома в ходе боевых действий.
Собрание было очень многолюдным. Сидевший рядом со мной комиссар полка Н. М. Коростылев пояснил, что почти три четверти личного состава полка — коммунисты и комсомольцы.
— С такой силой,— добавил он,— мы сделаем все, чтобы в предстоящих боях с честью выполнить приказ Родины.
Шли дни. В беседах с Е. В. Бобровым мы строили предположения о том, какие задачи предстоит выполнять дивизии.
— На нашем фронте тихо,— говорил Евгений Васильевич.
— Неужели нас поставят в оборону?
— На первых порах не исключено. Ведь только недавно гитлеровцев здесь остановили. И совсем недалеко отсюда, на левом берегу Дона в районе Коротояка, их плацдарм. Одно кажется ясным, Евгений Васильевич, для нашей гвардейской задача простой не будет.
Тут мы не ошиблись.
К тому времени наши войска в результате тяжелых оборонительных боев оставили Донбасс, Ростов-на-Дону. Противник вышел к предгорьям Кавказа и развернул бои на подходах к Сталинграду.
По сравнению с малочисленными, измотанными в боях фронтовыми соединениями наша дивизия представляла большую силу. И командование Воронежского фронта и 6-й армии решило использовать ее для достижения крупной цели.
