Тем временем к югу от нас назревали грозные события. Успешно развивая наступление, соединения Юго-Западного фронта выходили к Днепру в районе Днепропетровска и Запорожья, отрезая пути отхода южной группировке немецко-фашистских войск. Воронежский фронт продвигался к Полтаве, вклиниваясь в стык вражеских армий на юге и в центре. В целом выход советских войск на широком фронте к Днепру нес угрозу рассечения всего восточного фронта немцев и потери ими Левобережной Украины. Гитлеровское командование принимало срочные меры, чтобы не допустить такого развития событий.
Пользуясь отсутствием второго фронта, немцы сосредоточили крупные силы и начали против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов наступление с далеко идущими целями: разгромить и окружить их в районе Харькова и развивать наступление на Курск.
Это была операция-реванш за Сталинград и попытка восстановить военный престиж Германии.
Под ударами превосходящих сил противника войска правого крыла Юго-Западного фронта были вынуждены отойти за реку Северский Донец. Левое крыло Воронежского фронта оказалось открытым. Создавалась прямая угроза выхода немцев к Харькову и окружения наших войск, действовавших западнее и юго-западнее города.
В этой обстановке утром 27 февраля мы получили шифровку Военного совета 3-й танковой армии, в которой говорилось, что по решению командующего Воронежским фронтом генерал-полковника Ф. И. Голикова 25-я гвардейская стрелковая дивизия снова входит в оперативное подчинение 3-й танковой. Ей надлежит, сдав занимаемый рубеж, к утру 28 февраля форсированным маршем из района Валки через Мерефу выйти к Змиеву, где прочно оборонять Тарановку, Змиев, Замостье, Зидьки, не допуская прорыва противника к Харькову с юга и юго-востока. Части дивизии предписывалось поднять по тревоге. Готовность оборонительных работ первой очереди устанавливалась к исходу 28 февраля.
Нам предстоял марш не легче боя. За сутки следовало преодолеть около 80 километров — и это при начавшейся распутице, по дорогам в нашем ближайшем тылу, которые, безусловно, держались под наблюдением вражеской авиации. Всем было понятно, что эти необычно сжатые сроки даны командующим в силу сложившейся обстановки. На карту ставилось слишком многое, и надо было во что бы то ни стало успеть.
В полках были созданы передовые отряды на машинах и санях. Они обеспечивали выход главных сил наших поредевших частей на указанные рубежи. Политработники и коммунисты разъяснили гвардейцам обстановку, и люди делали все, чтобы уложиться в указанное время.
Как только начался марш, я выехал вперед вместе с командирами частей, артиллеристами, инженерами и разведчиками. Нужно было разобраться в ситуации, провести рекогносцировку и организацию взаимодействия. Тогда командиры смогут встретить подходящие части и, по теряя времени, вывести их на участки обороны.
Знакомство с местностью подсказало нам, что главный удар противника надо ждать с юга и юго-запада — оттуда вели к Харькову хорошие дороги. Редкие проселки, выходившие к нашему переднему краю с юго-востока, оказались труднопроходимыми, особенно в районе Змиева, у впадения реки Мжа в Северский Донец. Однако и они могли быть использованы врагом.
Правее и левее нас соседей не было. Высланная вдоль северного берега реки Мжа разведка только на южной окраине Мерефы встретила батальон войск НКВД.
Как могут сложиться здесь боевые действия? Главные силы дивизии, занимая двумя полками Тарановку и Змиев, закрывали дорогу на Харьков на сравнительно узком участке фронта. Река Мжа была еще скована прочным льдом, и существовала возможность обхода наших позиций через Пролетарское и Соколово. Если противнику это удастся, Тарановка и Змиев не только не сыграют роль мощных узлов обороны на пути к Харькову, но станут ловушкой для двух наших стрелковых полков и частей усиления.
Значит, надо готовить к обороне село Пролетарское, держать под нашим наблюдением подходы к Соколово, возможно дольше удерживать Тарановку и Змиев, не допуская выхода врага к реке до того, как она станет непроходимой для танков.
28 февраля после форсированного 80-километрового марша дивизия с ходу заняла оборону. В Тарановке сосредоточился 78-й полк К. В. Билютина, в Змиеве — 81-й полк А. П. Мелентьева и в районе Замостье, Зидьки 73-й полк Н. Г. Штыкова. Поддерживавшая нас 179-я танковая бригада полковника Ф. И. Рудкина, имевшая 24 танка, была использована на участке 78-го полка в Тарановке.
1 марта я объезжал полосу обороны дивизии, проверяя ее состояние. Выход противника к нашему переднему краю ожидался уже на следующий день. Вместе со мной были командующий артиллерией дивизии полковник М. Ф. Гусельников и адъютант И. Г. Козырь. Во второй половине дня мы приехали в 78-й полк. Село Тарановка, которое он оборонял, расположено на холмистой гряде. Самым высоким и важным местом являлся центр села. Его пересекали железная дорога и шоссе Лозовая — Харьков. На площади возвышалась старинной постройки церковь с толстыми стенами и узкими, в виде бойниц, наполовину зарешеченными окнами. Отсюда открывался хороший обзор во всех направлениях. В центре Тарановки, на 306-м километре, находился железнодорожный переезд, через который шла грунтовая дорога из Краснограда на Харьков. За южной окраиной Тарановки, ближе к станции Беспаловка, был еще один железнодорожный переезд. На него выходило шоссе Лозовая — Харьков.
Достаточно было посмотреть на карту, чтобы оценить значение Тарановки не только в полосе обороны 25-й дивизии, но и на рубеже наших войск по северному берегу реки Мжа от Мерефы до Замостья. Она перекрывала дороги на Харьков с юго-востока, юга и частично с юго-запада, а железнодорожный переезд в Беспаловке блокировал путь к Тарановке с юга.
В том году март выдался сырой и теплый. Быстро таяли снега. Проезд тяжелой техники вне дорог оказался крайне затруднительным. Это обстоятельство еще больше повышало значение Тарановки. А захват гитлеровцами железнодорожного переезда у Беспаловки по условиям местности обеспечивал бы им поддержку бронепоездами в боях за Тарановку и Змиев.
Осмотрев работы и уточнив с Билютиным некоторые вопросы организации обороны и обеспечения, мы отправились к станции Беспаловка. Там проходил левый фланг дивизии. Надо было посмотреть, что успели сделать оборонявшие его подразделения.
Беспаловка, маленькая пригородная станция, лежала в развалинах. Невдалеке от вокзала виднелись стены небольшого разрушенного здания метеопункта, а за ним пруд и молодой сад. Впереди под еще не сошедшим снегом просматривалась уходящая вдаль долина Касьянова Яра и почти у самого горизонта — очертания совхозной усадьбы.
Вдоль дороги уныло, с опущенными ветвями стояли покореженные вражеской авиацией старые ивы. Через переезд, обороняемый 1-м взводом 8-й стрелковой роты, все время, с небольшими интервалами, шли отходившие подразделения, отдельные группы и легко раненные бойцы.
Еще в период рекогносцировки я приказал К. В. Билютину прикрыться со стороны Беспаловки. Через нее танки гитлеровцев могли выйти во фланг и тыл взводу. Сейчас к спросил его:
— Чем вы прикрываетесь со стороны Беспаловки?
— Только подвижным отрядом заграждения в составе отделения саперов с противотанковыми и противопехотными минами на полуторке. Других возможностей у меня нет...
— Да, такой, с позволения сказать, отряд вряд ли справится со своей задачей... Усилим его взводом дивизионных саперов на автомашине с запасом мин, — пообещал я Билютину. — В таком составе отряд сможет одновременно вести минирование на двух направлениях или наращивать заграждения в глубине.
Когда мы подошли ближе и нам представился командир взвода лейтенант П. Н. Широнин, я сразу вспомнил его фамилию. О нем рассказывал мне Билютин. В конце февраля в бою за Червоное Широнин, прикрываясь дымом возникших пожаров, на трех самоходках с десантом гвардейцев с тыла ворвался в село и решил успех всего боя, почти не понеся потерь. Это был смелый и обдуманный маневр, в нем уже была видна командирская зрелость.
Передо мной стоял худощавый, спортивного вида лейтенант, но уже в годах, видимо из запаса. На мои вопросы он спокойно и обоснованно доложил по местности организацию своей обороны. Здесь уже успели поработать дивизионные саперы майора Дорохова, и Широнин показал нам, где поставлены противотанковые и противопехотные мины, пояснил, как они прикрываются огнем. За короткое время его гвардейцы вместе с саперами успели оборудовать кроме основных и ряд ложных позиций.
Я подивился боевой смекалке воинов. Ложные позиции уводили врага от окопов взвода на переезде и намного увеличивали живучесть подразделения. Несколько таких позиций было устроено и на еще покрытом льдом пруду.
— Сколько людей у вас? Как с оружием и боеприпасами? — спросил я Широнина.
— Взвод пополнен до двадцати пяти человек, — начал докладывать он, — в том числе за счет сержантов и старшин, не имеющих подразделений в связи с большим некомплектом людей. Во взводе четыре коммуниста. Самые молодые — командир второго отделения сержант Сухин и бойцы Торопов и Шкодин, им по двадцать. Самый пожилой Андрей Аркадьевич Скворцов, ему уже сорок девять. Он участвовал еще в первой мировой войне, после Октября — в Красной гвардии, сражался против Колчака и басмачей. Восемь человек воюют с первого года войны, а остальные со второго...
Потом Широнин сказал, что командир полка дал ему все, в чем он нуждался, а также усилил 45-миллиметровой пушкой.
Подошли командир 8-й роты старший лейтенант И. И. Ленский и командир 3-го батальона старший лейтенант И. Д. Петухов. Комбат доложил, что у него сейчас всего две стрелковые роты по два взвода, а во втором взводе 8-й роты людей еще меньше — всего 20 человек. Учитывая важность этого направления, он определил роте меньший район обороны.
Примерно в 400 метрах впереди взвода была небольшая возвышенность. Она закрывала наблюдение за дорогой на дальних подступах к переезду. Там противник мог сосредоточиваться для атаки.
В ходе своего доклада Широнин сказал, что на возвышенности он будет держать наблюдателей, чтобы своевременно подготовиться к отражению противника, но помешать сосредоточению гитлеровцев ему, мол, нечем.
— Вы знаете, товарищ Петухов, — спросил я комбата, — куда будет бить полковая и дивизионная артиллерия?
— Знаю только, что полковая группа будет вести огонь на это направление, — сказал он, несколько смутившись, — но куда именно, доложить не могу.
Взяв карту у К. В. Билютина, я увидел, что на ней указаны все плановые огни артиллерии, и приказал Петухову нанести их на свою карту. Командующий артиллерией дивизии М. Ф. Гусельников сразу показал их на местности. Потом уже Билютин, видимо предваряя мои вопросы, сказал Петухову, что на это направление предусмотрена контратака танковой и стрелковой рот из резерва полка.
Широнин довольно улыбался. Глядя на него, я подумал: хорошо, если командир знает не только свой маневр, но и то, что будет делать старший начальник и соседи, чтобы помочь ему, если этого потребует обстановка.
Стало темнеть. Я отпустил Билютина и командиров подразделений, и как-то незаметно между мной и Широниным завязалась беседа. Петр Николаевич был коммунистом, призван в армию из Кировской области, последнее время работал в Кирове директором школы ФЗО, был женат, имел детей.
— Важно, — сказал я Широнину, — чтобы весь взвод понимал значение обороняемого переезда. Ведь от стойкости каждого бойца зависит многое. Вам будет очень тяжело, это можно сказать уже сейчас, но выстоять надо, не допустить одновременного удара с юга и запада по Тарановке. Она закрывает дороги на Харьков.
Петр Николаевич немного помолчал, потом сказал твердо:
— Да, я это понимаю, товарищ генерал. Сделаем все, что будет в наших силах.
Этот разговор я вспомнил уже после первого боя в Тарановке, где взвод П. Н. Широнина с исключительной стойкостью оборонял небольшой клочок родной земли. То был настоящий подвиг...
Уже совсем стемнело, когда я уехал из Тарановки. Несколько севернее, у разъезда Шурино, оборудовался наблюдательный пункт дивизии. Там уже наладили связь. Надо было проверить ее готовность и дать указания командирам частей на следующий день.
Поздно ночью на КП в Бутовку позвонил командующий армией. Я доложил ему о состоянии обороны и организации разведки. Выслушав меня, генерал П. С. Рыбалко еще раз предупредил, что завтра утром возможен выход передовых частей противника в район Тарановки.
Когда разговор с командующим был закончен, находившийся у меня начальник штаба П. Н. Петренко доложил, что движение отходящих подразделений через Тарановку прекратилось.
— Значит, — добавил он, — враг близко.
Рассвет 2 марта застал дивизию в боевой готовности. Командиры на наблюдательных пунктах, артиллерия и танки — на замаскированных позициях, пристрелка плановых огней и реперов закончена, боеприпасы подвезены и выложены у орудий и в погребки, связь проверена. Многие командиры штаба и политотдела были направлены в подразделения 78-го полка и частей усиления. На подходах к Соколово, в район Рябухино и в направлении Лозовой мы выслали разведку, которая еще ночью сообщила о движении противника к Тарановке.
Было сыро и зябко. В утренней тишине послышалась отдаленная стрельба из танковых пушек и орудий. Через несколько минут выстрелы начали громыхать ближе. В бинокль я увидел вспышки ведущих огонь орудий из района западнее Тарановки. В воздухе появились «юнкерсы». Взрывы бомб сотрясали землю, а вой сирен идущих в пике самолетов резал слух и, казалось, ввинчивался в мозг.
Позвонил Билютин и доложил, что немцы атакуют село в районе переезда на 306-м километре и у Беспаловки.
Так, казалось, обычно начался первый бой за мало кому известное село Тарановка. Но ему суждено было войти в летопись героических подвигов нашей армии в годы Великой Отечественной войны.
С той поры прошло более 30 лет. За это время с разной степенью достоверности написаны исследования, и даже художественные произведения о боевых действиях в районе Тарановки.
Многое сохранилось в памяти и у меня. Воспоминания пополнили беседы с участниками боев, их письма, кропотливая работа в архиве. Подвиг взвода широнинцов волнует воображение и сейчас. Как он возник и развивался? Об этом хочу и я рассказать читателю.
Рано утром в небе появилась «рама». Сделав круг над переездом и Тарановкой, она полетела в направлении Змиева и, развернувшись, через Соколово ушла за горизонт.
В это время наблюдательный пост в составе сержанта Н. И. Кирьянова и красноармейца П. Т. Шкодина с высотки перед взводом заметил вдали вражескую колонну, двигавшуюся к переезду, который обороняли гвардейцы лейтенанта П. Н. Широнина. Впереди шло охранение — две бронемашины, два танка и до взвода пехоты.
Отправив Шкодина с донесением к командиру взвода, Кирьянов несколько задержался, чтобы с более близкого расстояния уточнить силы противника. За охранением шло 20 танков и самоходных орудий, 15 бронемашин и до батальона гитлеровцев на автомашинах. Кирьянов побежал к лейтенанту Широнину доложить об этом.
И вот из-за возвышенности перед позицией взвода появилось несколько бронемашин. Гвардейцы молчали. Показался еще один танк и машина с пехотой. Вместе с двумя бронемашинами они осторожно спускались с возвышенности к переезду. В этот момент раздался сильный взрыв, и из-под шедшей впереди бронемашины вырвался столб пламени и дыма. Это сработала наша противотанковая мина. Машины остановились. Прозвучал одиночный выстрел 45-миллиметровой пушки, и вторую бронемашину заволокло дымом. Расчет орудия стрелял без промаха. Шедший сзади танк открыл огонь по переезду, пехота спешилась и залегла, а потом постепенно стала отходить назад вместе со своим танком.
Широнин рассказывал потом, что он удивился тогда: с чего бы это гитлеровцы сразу испугались и стали пятиться?
Вскоре пришла разгадка — в небе появилось свыше трех десятков «юнкерсов», которые шли двумя эшелонами. Первый эшелон ушел на Тарановку, второй, построившись в карусель, стал бомбить позиции взвода, захватывая весь район переезда. Воздух наполнился воем сирен, надсадным ревом моторов, грохотом рвущихся бомб, густой дым смешался со снежной пылью.
К счастью, фашисты сбросили большую часть своего смертоносного груза на ложные позиции, оборудованные накануне. Одна из бомб разорвалась невдалеке от лейтенанта Широнина. Воздушной волной его бросило на дно окопа, а когда он с трудом поднялся, то увидел, что на большом пространстве вокруг дымилась развороченная земля. Тарановка горела.
В этот налет вышел из строя расчет 45-миллиметровой пушки. Командир взвода поставил за орудие старшину Нечипуренко и красноармейца Тюрина.
Потом на какое-то время стало тихо, фашисты готовились к атаке. По ним наша артиллерия открыла сосредоточенный огонь, корректируемый с колокольни тарановской церкви. Но и враг не дремал. На переезде и вокруг него стали рваться снаряды, на возвышенности перед позицией взвода появились танки и самоходные орудия, а за ними цепью, вместе с бронемашинами, шли гитлеровцы.
Бойцы взвода Широнина ждали, когда враг подойдет поближе, чтобы бить наверняка, надеясь, что часть танков и пехоты подорвется на минах, которые еще остались после вражеской бомбежки. Напряжение нарастало.
Вдруг гвардейцы увидели, что перед танками огненной стеной встали разрывы наших снарядов — это открыла подвижный заградительный огонь дивизионная артиллерийская группа. Сразу загорелся один танк и самоходное орудие, но остальные машины и пехота проламывались вперед, стреляя с ходу по переезду.
В отделениях гвардии старшего сержанта Вернигоренко и гвардии сержанта Сухина появились раненые, но никто не ушел в тыл — после перевязки все остались в строю. Был ранен в руку и лейтенант Широнин, но продолжал командовать взводом. Все ближе танки и вражеская пехота. По ним уже ведет огонь полковая артиллерийская группа, включились и батальонные минометы. По смотровым щелям танков и гитлеровцам били бойцы взвода.
Широнин заметил двигавшуюся в обход позиций взвода группу танков и самоходных орудий. Он сразу определил, что они направляются к дальнему переезду у Беспаловки, который прикрывал подвижный отряд заграждения полка. Потом он увидел, как из-за танков выскочили две бронемашины. Одна из них устремилась к валам, насыпанным на пруду, и сразу провалилась под лед, другая, стреляя на ходу из пулемета, направилась к левому флангу взвода. Ее подбил расчет орудия. Стало ясно — опасность грозила взводу еще с фланга и тыла.
Начиная наступление с фронта, вражеские танки двигались клином. В голове шел тяжелый танк. Но оттаявший уже грунт замедлил их движение, и они начали скучиваться у шоссе. Это позволило Нечипуренко и Тюрину из своей сорокапятки в считанные минуты подбить два танка. Но вот слева, со стороны Беспаловки, они увидели мчавшуюся прямо на них вражескую самоходку. Бойцы пытались повернуть орудие. Но почти в упор прогремел выстрел самоходки, и тут же она наскочила на орудие. Нечипуренко был убит, а Тюрина тяжело ранило.
Когда орудие было раздавлено, навстречу танкам противника на смертельный поединок пошли гвардейцы с гранатами и зажигательными бутылками.
Между тем вражеское самоходное орудие, покончив с пушкой, рванулось на переезд. Навстречу ему, на виду у своих боевых товарищей и противника, пополз сорокадевятилетний «папаша» взвода, бывший председатель сельсовета коммунист А. А. Скворцов.
— Пулеметчикам, прикрыть Скворцова! — крикнул Широнин.
Но и гитлеровцы усилили огонь. Андрей Аркадьевич был, видимо, ранен, по у него еще хватило сил бросить противотанковую гранату под гусеницы самоходки. Окутанная дымом, она, наехав на Скворцова, как будто бы споткнулась и остановилась.
Подвиг Андрея Аркадьевича Скворцова, славного представителя нашей старой гвардии, стал мерой поведения широнинцев. Заставил он, наверное, задуматься и гитлеровцев. Они понесли большие потери, их пехота залегла, а когда вырвавшийся вперед танк подорвался на мине, остальные машины остановились и стали пятиться. Первая атака была отбита.
С НП левый фланг дивизии не просматривался. Его закрыл дым горящей Тарановки, где также шел тяжелый бой, да и расстояние было немалым. Когда кончился первый налет авиации и вражеские танки пошли вперед, дивизионные артиллеристы открыли огонь по пристрелянным рубежам перед фронтом взвода. Мне важно было знать, какое там положение. Дело в том, что, когда начался бой, стало ясно — гитлеровцы стремятся овладеть Тарановкой, прорываясь и с юга, и с запада. Взвод Широнина, сдерживая вражескую группировку у переезда, не позволял ей наносить удары одновременно с двух направлений непосредственно по Тарановке. Я связался с К. В. Билютиным.
— Какое положение у Широнина?
— Держится, — ответил Кондратий Васильевич.— Мои артиллеристы ведут огонь перед фронтом взвода.
Несколько позже я приказал соединить меня напрямую с командиром 3-го батальона И. Д. Петуховым. Он доложил мне обстановку в районе батальона. Самой тяжелой она была на переезде.
— Взвод Широнина, — докладывал Петухов, — отразил первую атаку врага силою до роты пехоты и роты танков, усиленных самоходными орудиями, бронемашинами. У него трое убитых, пять раненых и контуженых. Орудие раздавлено. Расчет вышел из строя. Подбиты и подорвались на минах четыре вражеских танка, два самоходных орудия, четыре бронемашины, уничтожено около тридцати гитлеровцев. Одно самоходное орудие прорвалось со стороны Беспаловки и подбито.
Между тем на переезде атаки немецких танков и пехоты следовали одна за другой. Часто в перерыве между ними налетала вражеская авиация, а потом опять начинались атаки.
...Идут бесконечно длинные часы неравного боя. Горят перед позицией взвода фашистские танки, бронемашины. Один за другим выходят из строя наши бойцы, но их рубежи остаются неприступными. Уже пали смертью храбрых подбившие гранатами вражеские танки старшина С. Г. Зимин и красноармеец В. М. Павлов.
Гвардеец И. М. Чертенков, уничтожив танк, продолжал вести меткий огонь по вражеской пехоте. Лишь в ходе рукопашной схватки он был сражен выстрелом сзади, в горячке боя не заметив подкравшегося фашиста.
Накопившись за подбитыми машинами, гитлеровцы, не считаясь с потерями, прорвались к позициям взвода. В рукопашной схватке смертью героев пали гвардии сержанты А. И. Сухин, И. В. Седых и В. С. Грудинин, красноармейцы С. П. Фаждеев, Я. Д, Злобин и Н. И. Субботин. Гвардейцы И. П. Букаев, А. Ф. Торопов и В. Л. Исаков были ранены. Но враг снова не прошел.
Ведя огонь до последней минуты своей жизни по наседавшим фашистам, геройски погибли на поле боя уже многократно раненные гвардии сержант Н. И. Кирьянов, гвардейцы И. П. Визналин, П. А. Гертман, И. Н. Силаев, В. Д. Танцуренко и А. И. Крайко.
Из танка, подбитого у самой позиции взвода, продолжал стрелять из пулемета засевший в нем фашист. Это грозило гибелью остаткам взвода. Тогда старший сержант И. Г. Вернигоренко, схватив кусок разбитой гусеницы, вскочил на танк и сильно ударил им по стволу пулемета. Огонь прекратился.
Несколько позднее Вернигоренко был тяжело контужен от близкого взрыва противотанковой гранаты, которую он бросил под вражеский танк в момент, когда тот уже готов был раздавить его своими гусеницами.
Тоже раненный и контуженный, продолжал управлять боем Петр Николаевич Широнин. Как он потом писал мне из эвакогоспиталя, его очень беспокоило положение в Беспаловке. Оттуда уже прорвалась одна самоходка, командир взвода все время с тревогой прислушивался к доносившимся звукам разрывов снарядов и мин. Видимо, подвижный отряд заграждения с трудом держал перед собой вражеские танки и самоходные орудия, все время минируя перед ними местность.
Но вот опять из-за сада, прямо на окоп Широнина, несется самоходка с десантом на броне. Лейтенант открыл огонь. Несколько гитлеровцев свалилось на землю. Ведет огонь и отделение Болтушкина, расположенное невдалеке от взводного. Самоходка остановилась. Гитлеровцы спрыгнули, залегли и открыли стрельбу из автоматов. Потом в ход пошли гранаты. Две из них разорвались позади и сбоку от Широнина. Осколок попал ему в лицо и выбил несколько зубов. Потом лейтенант почувствовал сильную боль в ноге. Неожиданно он увидел, как связной Шкодин, умело маскируясь, быстро ползет к самоходке. Ствол ее орудия зашевелился и направился, как казалось лейтенанту, прямо на него. Раздался выстрел. Снаряд ударил в стену метеопункта. В этот момент Шкодин, чуть привстав, метнул под гусеницы самоходного орудия противотанковую гранату и сразу упал лицом вниз. Одновременно пуля ударила в грудь Петра Широнина, и, падая, он почувствовал на себе удары кирпичей обрушившейся на него стены метеопункта.
Когда во взводе остались только тяжело раненные лейтенант Широнин, старший сержант Вернигоренко и бойцы Букаев, Тюрин, Исаков и Торопов, единственный защитник позиций помощник Широнина коммунист старший сержант Александр Павлович Болтушкин бросился со связкой гранат под наползавший на него танк и подорвал его.
Так закончился этот легендарный бой. Когда сюда подошли бойцы других подразделений, они увидели перед позицией взвода 16 дымившихся танков, самоходных орудий, бронемашин и до сотни убитых гитлеровцев. Погибшие и тяжело раненные широнинцы лежали между ними на своей неприступной позиции. Стальная мощь фашистов разбилась о мужество советских гвардейцев.
Шло время, а подвиг широнинцев по мере выяснения подробностей сиял все ярче, вдохновляя гвардейцев на героические дела. Когда 21 мая 1943 года до нас дошел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении всем 25 гвардейцам взвода лейтенанта П. Н. Широнина звания Героя Советского Союза, в частях дивизии в тот же день начались митинги. И говорили мы не только о подвиге героев-широнинцев, но и о том, что с них брали пример многие подразделения и отдельные гвардейцы в тяжелых боях от Тарановки до Мохначей.
Уже после войны П. Н. Широнин, выступая перед молодыми солдатами 25-й гвардейской стрелковой дивизии, говорил:
— Многие спрашивают меня: с чего начинается подвиг? А с того, отвечаю я, в чем не всегда еще умеем мы видеть величайший смысл. Это обыденная наша жизнь, повседневные солдатские заботы. Вот вы сегодня были на политзанятиях, рыли окопы, штурмовали полосу препятствий. Отсюда, от вашего повседневного отношения к делу, и начинается подвиг... В годину тяжелого испытания ничто не появляется в человеке вдруг. Если не было умения, выдержки, если не были высоки моральные качества, приобретенные раньше, то и не родятся они внезапно в трудную минуту, как считают некоторые из вас...
После излечения в госпитале в декабре 1943 года Петр Николаевич был демобилизован как инвалид 2-й группы. Долгие годы он преподавал в городе Кирсе. В 1968 году П. Н. Широнин умер.
Пять дней рвался враг к Тарановке, но гвардейцы 78-го полка, поддерживавшие их танкисты 179-й танковой бригады и артиллеристы 53-го артиллерийского полка выстояли.
Фашистские «юнкерсы» все время висели в воздухе. Первая атака передовых частей 48-го танкового корпуса гитлеровцев нацеливалась не только южнее Тарановки, где оборонялся взвод Широнина. Вторым направлением был центр села с железнодорожным переездом на 306-м километре. Здесь в атаке участвовало до батальона вражеской пехоты, 15 танков и самоходных орудий. Она была также отбита. Тогда, подтянув главные силы 44-й пехотной дивизии и до 40 танков при поддержке авиации и артиллерии, противник перешел к непрерывным атакам.
Неоднократно открывали мы огонь дивизионной артиллерийской группы как по целям, о которых сообщал К. В. Билютин, так и по объектам, которые засекали сами и разведгруппы дивизии, высланные в направлениях Рябухино и Охоче. Однако к исходу дня врагу удалось вклиниться в нашу оборону в районе церкви. Но дальше гвардейцы его не пустили.
Геройски сражались паши воины, несколько атак двух рот пехоты с десятью танками отразила горстка бойцов из роты старшего лейтенанта С. Н. Дейнеко. Взвод гвардии лейтенанта И. Е. Лукашева в составе 16 человек истребил около роты фашистов. Оказавшись в ходе боя в тылу врага, командир танка младший лейтенант В. П. Дроздов на полной скорости проскочил село, по дороге смял группу гитлеровцев и прорвался к своим.
Церковь стала настоящей крепостью. Ее двухметровые стены не мог пробить ни один снаряд. В ней и вокруг нее уже много часов вели бой в окружении гвардейцы 2-го батальона 78-го полка во главе с лейтенантом А. И. Сиротенко. Когда у них кончились патроны, в ход пошли гранаты.
Но вот с патронами через кольцо окружения пробрался старшина В. А. Раздиевский. А когда стемнело, к церкви прорвались при танка из 39-го отдельного танкового батальона во главе с младшим лейтенантом В. П. Дроздовым. Они доставили боеприпасы и продовольствие.
До 6 марта шли ожесточенные бои в центре Тарановки. Гитлеровцы пытались расширить вбитый в нашу оборону клин, но все их усилия разбивались о стойкость гвардейцев. В этот день после сильной артподготовки, в которой участвовала почти вся артиллерия дивизии, 78-й полк и 179-я танковая бригада перешли в контратаку и отбросили фашистов от центра села.
В этих боях истинное мужество и умение проявил командир полка К. В. Билютин, Спокойно и, казалось, буднично руководил он этим многосуточным боем. Его хладнокровие передавалось и воинам. Все знали — без приказа на отступление Тарановка будет держаться до последнего человека. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 года К. В. Билютину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Коммунисты полка, руководимые заместителем командира по политической части М. В. Пахомовым, личным примером стойкости и мужества воодушевляли воинов на разгром врага.
Штаб во главе с капитаном П. И. Жидиковым умело направлял усилия своих подразделений, артиллеристов и танкистов на удержание занимаемого рубежа.
30 танков, самоходных орудий и бронемашин гитлеровцев остались на поле боя, но взять Тарановку фашисты не смогли.
Еще 1 марта дивизия вошла в подчинение начальника обороны района города Харьков генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова. В ночь на 3 марта офицер связи привез от него два боевых распоряжения. В первом из них говорилось, что в состав войск, обороняющих Харьков, вошел 1-й отдельный чехословацкий батальон добровольцев, сформированный на советской территории в городе Бузулук. Он сражается против гитлеровской Германии совместно с нашими войсками. Сообщалось, что форма одежды батальона — шинель зеленого сукна, погоны, на головном уборе прямоугольная кокарда. Вооружение наше. Пароль для опознания чехословацких солдат и офицеров слово «Свобода» (по фамилии командира батальона подполковника Людвика Свободы).
В другом распоряжении батальону Свободы ставилась задача к 7.00 3 марта переместиться на рубеж хутор Тимченков, Миргород, Артюховка, где занять оборону и перейти в подчинение командира 25-й гвардейской дивизии.
Взглянув на карту, я увидел, что рубеж вплотную примыкает к нашему правому флангу, и вздохнул с облегчением.
Прибытие чехословацкого подразделения было обнадеживающим. Отныне мы уже не одиноки в борьбе с гитлеровскими захватчиками на нашей территории. И хорошо, что нам первым довелось завязать боевую дружбу с чехословацкими воинами.
Пригласив своих заместителей, я рассказал им о содержании полученных распоряжений, и мы вместе порадовались такому развитию событий. Потом обсудили, что надо сделать для того, чтобы чехословацкий батальон мог успешно выполнить поставленную ему задачу, а его солдаты и офицеры почувствовали себя среди воинов дивизии, как в родной семье.
— Прежде всего, — сказал замполит П. Н. Павлов, — надо рассказать нашим гвардейцам о прибытии чехословацких бойцов. Проведем беседы о целях борьбы батальона, об оккупированной гитлеровцами Чехословакии, которую это подразделение будет освобождать бок о бок с частями Красной Армии. Ведь такое время обязательно наступит...
Мы понимали — когда фашисты узнают, что на нашей стороне воюет чехословацкая часть, они сделают все для ее уничтожения. Следовательно, надо дать батальону возможность хорошо подготовиться к обороне, передать братьям по оружию наш боевой опыт, а в ходе боя оказать необходимую помощь.
Известие о прибытии чехословацкой части командиры полков приняли, как и мы в штабе дивизии, с большим пониманием и удовлетворением.
— Имейте в виду, — сказал я К. В. Билютину, — если вы не удержите Тарановку, нашим друзьям придется вести бой с гитлеровцами на неподготовленном рубеже. Скажите об этом гвардейцам.
— Хорошо, хорошо, товарищ генерал, — спокойно, как обычно, ответил Кондратий Васильевич. — Тарановку мы удержим.
На следующий день, 3 марта, после 30-километрового марша из района Харькова к правому флангу полосы обороны дивизии подходил 1-й отдельный чехословацкий батальон. Еще засветло я приехал со своего наблюдательного -пункта на КП дивизии в Змиев, чтобы встретиться с командиром батальона подполковником Свободой.
Людвик Свобода прибыл вместе с офицером связи подполковником К. Г. Загоскиным и вручил мне предписание заместителя командующего Воронежским фронтом генерала Д. Т. Козлова принять в оперативное подчинение 1-й отдельный чехос
