Кое-что о соцзаконности "сталинского" террора

Все нестыковки и нелепости в записке Берии и решении Политбюро ЦК ВКП(б) пытаются объяснить тем, что в ста­линский период поступали так, как было удобнее. Подобный примитивизм в понимании сталинской эпохи легко опровер­гается.

Говоря о военнопленных поляках, утверждалось, что их расстрел был осуществлен то по решению Особого совеща­ния при НКВД СССР, то по решению внесудебных "троек", то по решению "специальной тройки НКВД". Так, Генпрокурор СССР Трубин в письме № 1-5-63-91 от 17 мая 1991 г. на имя (165) Горбачева утверждал, что поляки могли быть расстреляны по решению Особого совещания (см. интернет-сайт "Правда о Катыни").

В этой связи сделаем экскурс в историю. Особое совеща­ние при МВД Российской империи появилось в конце XIX века как средство для борьбы с революционерами, для осуждения которых обычным судом не хватало доказательств. К ссылкам Сталина приговаривало именно Особое совещание. Очевидно, по его предложению, постановлением ЦИК СССР от 5 нояб­ря 1934 г. было создано Особое совещание при Народном ко­миссаре внутренних дел СССР в составе: "а) заместителей Народного Комиссара внутренних дел Союза ССР; б) уполно­моченного Народного Комиссариата внутренних дел Союза ССР по РСФСР; в) начальника Главного управления Рабоче-Крестьянской милиции; г) Народного Комиссара внутренних дел союзной республики, на территории которой возникло дело" (Постановление ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г., Собрание законов СССР. 1935. № 11. Ст. 84. 1).

В исследовании "Катынский синдром..." утверждает­ся, что "институт особых совещаний, созданный поста­новлением ЦИК СССР в 1934 г. с последующими дополне­ниями, был внесудебным, с правом рассматривать дела о так называемых контрреволюционных преступлениях и назначать за них высшую меру наказания - расстрел" (Катынский синдром. С 463).

Сформулировано так, чтобы у читателя создалось впе­чатление, что якобы Особое совещание всегда имело пра­во приговаривать к расстрелу. В то же время Особое сове­щание НКВД СССР получило право приговаривать к рас­стрелу только 17 ноября 1941 г., после соответствующего обращения Берии в Государственный Комитет Обороны (Постановление ГКО № 903сс от 17 ноября 1941 г. РГАСПИ, ф. 644, оп. 1, д. 14, л. 101).

С 1934 г. по ноябрь 1941 г. Особое совещания имело "пра­во в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредитель­стве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет" (ВИЖ, № 8,1991, с. 72).

Авторы "Катынского синдрома...", говоря о "внесудеб-ности" Особого совещания, вынуждены признать, что про­цедура рассмотрения дел на Особом совещании мало отли­чалась от судебной. Она "требовала проведения предвари­тельного следствия, предъявления обвинения, составления обвинительного заключения и слушания дела" (Катынский синдром. С. 463).

Необходимо отметить, что работа Особого совеща­ния проходила под контролем прокуратуры. "В заседаниях Особого совещания обязательно участвует Прокурор Союза ССР или его заместитель, который, в случае несогласия как с самим решением Особого совещания, так и с направлени­ем дела на рассмотрение Особого совещания, имеет пра­во протеста в Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР. В этих случаях исполнение реше­ния Особого совещания приостанавливается впредь до постановления по данному вопросу Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР". (Постановление ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г., Собрание законов СССР. 1935. № 11. Ст. 84. 1)

Не соответствуют истине утверждения целого ряда авто­ров о деятельности в сталинский период ряда "особых сове­щаний". В рамках НКВД СССР было создано и действова­ло только одно "Особое совещание".

Другое дело внесудебные "тройки", печально известные еще со времен гражданской войны. Летом 1937 г. они получи­ли право приговаривать преступников к расстрелу, причем, в максимально упрощенном порядке. (Приказ НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 года. АП РФ, ф. 35, оп. 8, д. 212, л. 55- 78). На практике это обернулось массовыми репрессиями, в том числе и против невиновных людей.

17 ноября 1938 г. в связи с серьезными наруше­ниями социалистической законности постановлением СНК и ЦК ВКП(б) "судебные тройки, созданные в поряд­ке особых приказов НКВД СССР", были ликвидированы. В постановлении подчеркивалось, что "массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, про- (167) веденные органами НКВД в 1937-1938 годах, при упрощен­ном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры...".

Постановление СНК и ЦК ВКП(б) предписывало: "Впредь все дела в точном соответствии с действующим законо­дательством о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР" (АП РФ, ф. 3, оп. 58, д. 6, л. 85-87).

Все причитания "защитников демократии" по по­воду "дьявольских порождений" сталинской системы - "Особого совещания" и "троек" с учетом современных реа­лий вызывают улыбку. Известно, что 28 сентября 2006 г. Конгресс США принял "Закон о военных комиссиях" (Military Commissions Act, 2006), по которому были легализованы дей­ствующие с 2001 г. так называемые "военные комиссии", фак­тический аналог сталинского "Особого совещания".

"Военным комиссиям" предоставлено право задерживать и осуждать в любой точке мира неграждан США. Для этого нужно лишь обвинить их в терроризме и назвать "незакон­ными вражескими комбатантами" - американским вариан­том термина "враги народа". Этот закон также легализовал применение пыток к подозреваемым в террористической деятельности.

Не давая оценок "нравственности" действий администра­ции Д. Буша, заметим, что в условиях усиления внешней опас­ности, она интуитивно выбрала "сталинские" методы защи­ты американского государства. Это свидетельствует о том, что в чрезвычайных условиях борьбы за выживание государства лидеры любой политической ориентации - коммунисты, демократы, либералы - используют подобные методы как наи­более эффективные.

Следует не забывать, что в 1930-х годах вопрос "жизни и смерти" для советского государства стоял особенно остро. Политика окружавших СССР капиталистических государств всегда была направлена на уничтожение "коммунистической заразы", которая в своем гимне "Интернационал" заявляла: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим...".

Относительно роли и значения Лаврентия Берии в ор­ганизации "бессудного расстрела" военнопленных поляков необходимо сказать следующее. Как уже говорилось, весной 1940 г. для недавно назначенного наркома внутренних дел за­ниматься самодеятельностью в вопросах репрессирования было смертельно опасно. Поэтому Берия предпочитал действовать в соответствии с действовавшим в то время уголовно-процессуальным законодательством. Об этом наглядно свиде­тельствуют две ситуации, в которых в 1940-41 гг. принима­лись решения о расстрелах больших групп людей.

15 ноября 1941 г., в самый тяжелый период войны, Берия информирует Сталина, что в тюрьмах НКВД скопились 10 645 человек, приговоренных к расстрелу. Берия разъясня­ет, что подобное положение сложилось вследствие того, что "по существующему ныне порядку приговоры военных три­буналов округов, а также верховных судов союзных, авто­номных республик и краевых, областных судов входят в за­конную силу только после утверждения их Военной колле­гией и Уголовно-судебной коллегией Верховного Суда Союза ССР - соответственно.

Однако и решения Верховного суда Союза ССР по су­ществу не являются окончательными, так как они рас­сматриваются комиссией Политбюро ЦК ВКП(б), кото­рая свое заключение также представляет на утверждение ЦК ВКП(б) и только после этого по делу выносится окончательное решение...".

Исходя из этого, Берия предлагает:

"1. Разрешить НКВД СССР ... Привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и республиканских, краевых, областных судебных органов.

2. Предоставить Особому совещанию НКВД СССР пра­во с участием прокурора Союза ССР по возникающим в ор­ганах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях, об особо опасных преступлениях против порядка управле­ния СССР... Выносить соответствующие меры наказания (169) вплоть до расстрела. Решение Особого совещания считать окончательным" (Новая газета. № 22, 1996, с. 4).

Государственный комитет обороны СССР согласился с предложением Берии. Как видим, даже тогда, когда враг стоял у ворот Москвы, "социалистическая законность" соблюдалась. Возникает вопрос, почему же в 1940 г. Сталин и Берия пошли на нарушение созданной ими системы? Зачем для вынесения решения по военнопленным полякам нужно было выдумы­вать незаконную специальную тройку НКВД, если легитим­ная система вынесения "расстрельных" приговоров в СССР была отработана до мелочей?

"Игра в социалистическую законность", как характери­зуют правовую ситуацию при Сталине некоторые историки, имела очень жесткие правила, которые не нарушал он сам и не позволял нарушать никому из своего окружения. налицо явная алогичность поведения Сталина.

Версия авторов "Катынского синдрома..." о том, что "со­блюдение даже такой видимости законности, какой было Особое совещание, могло привести к просачиванию инфор­мации о вопиющем беззаконии - репрессировании военно­пленных, мощным резонансом отозваться внутри стра­ны и за ее пределами", не выдерживает критики (Катынский синдром. С 464).

Для "усиления режима секретности"" создание специ­альной тройки НКВД было бессмысленным делом. Разница ме­жду "тройкой", созданной решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., и Особым совещанием ничтожна. В обоих случаях решение принимал узкий круг проверенных лиц, не сомневающихся в "линии партии". Более того, двое членов первоначально предложенного состава "тройки" (Берия и Меркулов) являлись полноправными членами Особого сове­щания. Третий (Баштаков), не входивший в состав Особого совещания, фактически постоянно участвовал в его работе, так как руководимый им 1-й спецотдел готовил дела к рассмотрению на Особое совещание и контролировал исполне­ние принятых решений.

В организационном плане разница также была несуще­ственной, поскольку схемы документооборота Особого сове­щания НКВД и "тройки НКВД" полностью совпадали - до­кументы шли через одних и тех же сотрудников 1-го спецот­дела НКВД СССР.

Но решение Политбюро о создании "тройки" становит­ся вполне логичным, если предположить, что ей вменялось не вынесение приговоров, а политическая "сортировка" по­ляков. Следует отметить, что в решении Политбюро "трой­ке" предписывалось "рассмотрение дел и вынесение решения". Какого решения, не уточнено. Можно предположить, что "тройка" должна была рассмотреть дела и на этом осно­вании принять решение о разделении военнопленных поля­ков на три основных контингента.

Польские военнопленные, виновные в военных и дру­гих тяжких преступлениях. Следственные дела на них пере­давались в военные трибуналы. Эти пленные, как правило, осуждались к расстрелу.

Военнопленные поляки, настроенные антисоветски, но на которых не было достаточного компромата. Их дела направ­лялись на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Они осуждались к принудительным работам в лагерях.

Польские военнопленные, настроенные просоветски или представлявшие оперативный интерес для НКВД. Они и в будущем сохраняли свой статус военнопленных.

Подобным образом аналогичной "тройкой", только на­званной "комиссией", были "рассортированы" в мае-июне 1940 г. красноармейцы, прибывшие из финского плена. 28 июня 1940 г. Берия докладывал Сталину о судьбе 5,5 тысяч красно­армейцев и начсостава, переданных финнами при обмене во­еннопленными и размещенных в Южском лагере.

Дела 344 человек, "изобличенных в активной предатель­ской работе", рассмотрела Военная коллегия Верховного суда СССР, в результате чего "приговорены к расстрелу 232 че­ловека". Дела на 4 354 бывших военнопленных, на которых не нашлось достаточного материала для предания обычному суду, но "подозрительных по обстоятельствам пленения (171) и поведения в плену", рассмотрело Особое совещание НКВД СССР и приговорило их "к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет". 450 человек, "попав­ших в плен больными, ранеными и обмороженными" были освобождены! (Родина. № 12, 1995, с. 105).

Надо заметить, что "тройка", созданная по решению Политбюро ЦКВКП(б) от 5 марта 1940 г., во внутренней переписке органов НКВД также именовалась "комиссией" (Катынь. Расстрел. С. 24). Совпадение в названии слишком яв­ное, чтобы быть случайным. Это подтверждает версию о том, что задача "тройки", созданной по решению Политбюро, ве­роятнее всего, как и в Южском лагере, состояла в политиче­ской "сортировке" военнопленных поляков.