Особенности польского учета и инспекционных проверок

Польские профессора З. Карпус и В. Резмер прекрасно ос­ведомлены о том, что значительное количество документов о пленных красноармейцах в ходе Второй мировой войны было утрачено. Также им известно, что в 1919 и 1920 годах поль­ские власти фактически не вели достоверного учета ситуа­ции с пленными красноармейцами. Поэтому, отстаивая по­зицию заниженного числа пленных и погибших красноар­мейцев в польском плену, они стремятся рассматривать эту проблему только через неопровержимые документальные сви­детельства.

Господам 3. Карпусу и В. Резмеру хочется напомнить, что их коллега польский профессор Яцек Вильчур (Jacek Wilczur), предложил достаточно объективную методику расследования массовых уничтожений военнопленных в отсутствие доста­точных документальных свидетельств. В своей книге-исследо­вании "Nievola i eksterminacja jencow wojennych - wlochow w niemieckich obozach jenieckich. Wrzesien 1943 - maj 1945. Warszawa. 1969" (Плен и уничтожение итальянских военно­пленных в немецких лагерях для пленных. Сентябрь 1943 - май 1945. Варшава, 1969) он пишет, что в условиях отсутст­вия документов, свидетельствующих о точном количестве пленных, находившихся в лагерях, а также об их количестве погибших и уничтоженных, "можно полагаться только на показания свидетелей" (J.  Wilczur, с. 161).

В отличие от проф. Я. Вильчура логика З. Карпуса и В. Резмера проста - рассмотрению подлежат только официальные документы. Если комендатуры лагерей ежемесячно 1 и 15 чис­ла сообщали в Минвоендел данные о численности пленных (Красноармейцы. С. 59, 67, 197, 432), то, по мнению польских профессоров, нет оснований не доверять, этим сведениям. Для них заявления очевидцев о тысячах умерших в лагерях явля­ются малозначимыми. Главное - количество покойников в (253) лагерных списках. Уверены профессора и в том, что нормы питания, утвержденные для военнопленных в Варшаве, обес­печивались во всех лагерях. Ну а факты обнаружения сырых очисток и травы в желудках умерших красноармейцев - про­сто случайность. И т.д. и т.п.

Польский учет в 1919-1921 гг., к сожалению, не все­гда соответствовал действительности. Весьма далеки от ис­тины были также результаты некоторых проверок состоя­ния лагерей для военнопленных различными польскими ин­спекциями. Это видно из целого ряда документов сборника "Красноармейцы в польском плену...".

Упомянутый нами майор Янушкевич 20 декабря 1919 г. во время совещания в Верховном командовании Войска Польского обратил внимание "на отсутствие учета плен­ных и особенно интернированных, прибывающих со сбор­ных пунктов и просил о повторном издании соответст­вующих приказов" (Красноармейцы. С. 126).

5 сентября 1920 г. польский Генштаб издал приказ по ито­гам поверки 2, 3-й и 4-й армий в связи с тем, что, "несмотря на неоднократные приказы, Верховное командование до сих пор не имеет точных данных о состоянии и численности пленных во 2, 3-й и 4-й армиях. Присылаемые донесения совершенно не содержат точных данных о численности плен­ных, захваченных отдельными армиями" (Матвеев. Новая и новейшая история, № 3, 2006). Однако этот приказ не ока­зал желаемого воздействия.

Поэтому 25 апреля 1921 г. в приказе Минвоендел Польши о порядке учета умерших военнопленных красноармейцев от­мечалось, что ранее изданный приказ № 1939/Jenc. об уче­те умерших большевистских пленных выполнялся "неточ­но" (Красноармейцы. С. 541). Следует отметить, что основная масса пленных красноармейцев погибла именно в период военных действий 1920 г. и осенне-зимний период 1920/21 г. Приказ Минвоедел в апреле 1921 г. в плане реального учета умерших пленных уже мало что решал.

Известная польская общественная деятельница, член ЦК МОПР Польши, уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская констатировала: "В начале власти, кажется, не вели правильно учет умер­ших. (Уполномоченные делегата говорят, что по различ­ным причинам администрация лагерей часто скрывала или фальсифицировала цифры смертности.)" (Красноармейцы. С. 586).

Кстати, польские власти в 1921 г. досрочно прекратили полномочия Ст. Семполовской как представителя РОКК. Эта мужественная и честная женщина во времена царизма много сделала для оказания помощи польским политзаключенным, многие из которых впоследствии, в 1921 г., оказались у вла­сти (Райский. С. 26, Красноармейцы. С. 850). В сегодняшней Польше городские власти Вроцлава планируют переименовать улицу Ст. Семполовской в улицу "Жертв Катыни" на том ос­новании, что она сотрудничала с большевиками.

Однако вернемся к нашей теме. Председатель РУД (Российско-Украинской делегации в Смешанной комиссии по репатриации) Емельян Аболтин в феврале 1923 г. докладывал в НКИД РСФСР: "Смертность пленных при вышеуказанных условиях была ужасна. Сколько умерло в Польше наших во­еннопленных, установить нельзя, так как поляки никако­го учета умершим в 1920 г. не вели. Самая большая смерт­ность была осенью 1920 г." (Красноармейцы. С. 704).

В октябре 1919 г. уполномоченные Международного коми­тета Красного Креста (МККК) д-р Шатенэ, г-н В. Глур и воен­ный врач французской военной миссии д-р Камю после по­сещения 4 лагерей военнопленных, расположенных в Брест-Литовске (лагерь Буг-шуппе, форт Берг, казарма Граевского и офицерский лагерь), констатировали, что "они поражены не­достаточностью статистических данных по заболеваемо­сти и смертности пленных" (Красноармейцы. С. 92).

Достаточно сказать, что, по данным Санитарного депар­тамента Минвоендела Польши, в лагерях Брест-Литовска на 13 сентября 1919 г. находилось 953 больных и 7000 здоровых пленных (Красноармейцы. С. 77). На самом деле уполномо­ченные МККК на основе официальной статистики о заболе­ваемости и смертности в лагерях Брест-Литовска установи- (255) ли, что в период с 7 сентября по 7 октября 1919 г. больных было 2973 человека (71,4%), что на две тысячи больше данных Санитарного департамента. Количество здоровых пленных в лагере составляло в тот период всего 4165 чел., т.е. почти на 3 тысячи меньше, нежели данные Санитарного департамента (Красноармейцы. С. 91).

Однако вопиющие неточности польского учета мало вол­нуют З. Карпуса и В. Резмера. Документальные свидетельства, противоречащие их версии, они просто не желают замечать. Таких документов и материалов в сборнике "Красноармейцы в польском плену..." содержится немало, но они так и не удо­стоились внимания уважаемых профессоров. Об этом мы говорили выше.

Зато в предисловии З. Карпуса нашлось место для воспо­минаний посла Великобритании в Германии Э. В. д'Абернона, находившегося в Варшаве с 25 июля по 25 августа 1920 г., ко­торый пишет: "... Варшава, 23 августа 1920 г... Я решил лич­но убедиться, в каких условиях живут русские военноплен­ные, и из того, что видел, могу сказать, что отношение к пленным совершенно удовлетворительное. Я не заметил никаких следов издевательств над беззащитными. Поляки скорее считают пленных несчастными жертвами, чем не­навистными врагами. Я видел, как их здорово и хорошо кор­мят..." (Красноармейцы. С. 23).

О том, как в действительности кормили русских пленных, расскажем ниже. В данном случае позиция польских профес­соров вновь граничит с подлогом, когда желаемое стремятся выдать за действительное.

В своем стремлении приукрасить ситуацию в лагерях не отставали от Э. В. Д'Абернона многие проверяющие из раз­личных польских инспекций. Так, начальник I департамента Минвоендел Польши Ю. Рыбак 12 октября 1919 г. докладывал в Главное интендантство Верховного командования ВП о ситуации в лагере Стшалково. Он рапортовал: "Что касается сегодняшнего положения в Стшалково, то его наилучшей иллюстрацией является рапорт инспектората о проверке этого лагеря, состоявшейся 24 сентября 1919 г.: "Лагерь во всех отношениях образцовый... Благодаря энергии и необыкновенной заботе о лагере его начальника капитана Вагнера. Питание пленных хорошее... Пленные моются очень часто, потому что командир лагеря капитан Вагнер оборудовал дополнительные бани" (Красноармейцы. С. 86).

Буквально через две недели после подобных похвал капи­тан Вагнер за злоупотребление служебным положением был отдан под суд. Новый начальник лагеря полковник Кевнарский, приступивший к обязанностям в ноябре 1919 г., оценил со­стояние лагеря как "очень запущенное" (Красноармейцы. С. 110). Очевидно, что доклады польского инспектората и дру­гих должностных лиц не всегда были объективны.

Начальник Верховного военного контроля Минвоендел Польши генерал-поручик Ян Ромер в своем отчете от 16 де­кабря 1920 г. о результатах проверки лагеря пленных в Тухоли отмечал, что в лагере "... На пищевом довольствии в среднем 6 000, количество больных по причине значительного чис­ла инфекционных болезней (идет) вверх 2 000, средний уро­вень смертности в день- 10 человек)..." (Красноармейцы. С. 454).

Начальнику Верховного военного контроля не мешало бы знать, что при заболеваемости в 2000 чел. смертность зимой 1920/21 г. в польских лагерях для военнопленных была несрав­ненно выше. Об этом свидетельствуют документы сборни­ка "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг.". например, в лагере Стшалково при заболеваемости в 2200 больных официальная смертность достигала 50 человек в день (Красноармейцы. С. 361). В середине ноября она составила уже 70 человек в день (Красноармейцы С. 388.). Представители американского Союза Христианской молодежи еще в октябре 1920 г. отмечали, что в Тухольском лагере "состояние лаза­рета еще хуже, чем в Стшалково" (Красноармейцы. С. 344). Поэтому нет сомнений в том, что смертность в Тухольском лазарете в декабре 1920 г. была значительно выше 10 чел. В сутки и, что генерал Ромер стал жертвой "точной" лагерной отчетности, о которой мы уже говорили.

Польские власти в большинстве случаев пытались скрыть или исказить негативные ситуации, связанные с нечеловече- (257) скими условиями содержания пленных красноармейцев в ла­герях. Так, командир укрепленного района Модлин Малевич в октябре 1920 г. телеграфировал начальству о том, что сре­ди военнопленных концентрационной станции пленных и интернированных в Модлине свирепствует эпидемия желу­дочных заболеваний, умерло 58 человек. "Главные причины заболевания - поедание пленными различных сырых очи­стков и полностью отсутствие у них обуви и одежды" (Красноармейцы. С. 355).

Однако инспекция Верховного командования Войска Польского, проверив 1 ноября 1920 г. санитарное состояние концентрационной станции в Модлине, признала "питание пленных удовлетворительным" (Красноармейцы. С. 360). Для этого было достаточно, чтобы в день проверки в лагере был сварен "суп густой и вкусный, в достаточном количестве". Помимо этого проверяющие были уверены в том, что "плен­ные получают хлеба 1 фунт в день, утром кофе и мармелад, на обед суп, чаще всего картофельный, на ужин тоже суп... на многочисленные вопросы все пленные отвечали, что пи­танием довольны" (Красноармейцы. С. 358). Поистине оши­бается тот, кто хочет ошибаться.

В то же время в рапорте начальника бактериологиче­ского отдела Военного санитарного совета подполковни­ка Шимановского от 3 ноября 1920 г. о результатах изуче­ния причин смерти военнопленных в Модлине указывается: "Вскрытие умерших военнопленных не выявило никаких изменений... Зато в кишечнике найдена сырая картошка... Пленные находятся в каземате, достаточно сыром; на во­прос о питании отвечали, что получают все им полагаю­щееся и не имеют жалоб. Зато врачи госпиталя единодуш­но заявили, что все пленные производят впечатление чрез­вычайно изголодавших, так как прямо из земли выгребают и едят сырой картофель, собирают на помойках и едят все­возможные отходы, как то: кости, капустные листья и т.д." (Красноармейцы. С. 362, 363). Комментарии излишни.

О том, что случай сокрытия реальной ситуации с бедст­венным положением "большевистских пленных" был не еди- (258) ничным, свидетельствует ситуация в лагере Тухоли. 22 декабря 1920 г. львовская газета "Вперед" сообщила, что в этом лагере в один день умерло 45 российских военнопленных. Причиной этого послужило то, что в морозный и ветреный день "полу­голых и босых" пленных "водили в баню", представляющую холодный барак с цементным полом, а затем перевели в гряз­ные землянки без полов. "В результате, - сообщалось в га­зете, - беспрерывно выносили мертвецов и тяжело боль­ных" (Красноармейцы. С. 466).

Российский историк Н. С Райский в своей работе "Поль­ско-советская война 1919-1920 годов и судьба военноплен­ных, интернированных и заложников" пишет, что, учитывая официальные протесты российской стороны, польские власти провели расследование. Его результаты, естественно, опроверг­ли сообщение в газете. "9 декабря 1920 г., - извещала поль­ская делегация в ПРУВСК (Польско-Российско-Украинская во­енно-согласительная комиссия) российскую делегацию, - ус­тановлена смерть 10 пленных, умерших от сыпного тифа... Баня была нагрета... И здоровые пленные после купания по­мещались в бараках, предварительно продезинфицирован­ных, больные же помещались прямо в госпиталь". Выводы явно фальсифицированные, но... Газета "Вперед" была закры­та на неопределенный срок, никаких выводов по данному ин­циденту сделано не было (Райский. С. 25).

Случаи, подобные происшедшему в Тухоли, были и в дру­гих лагерях. Это признавали сами поляки. Так, в ноябрьском (1920 г.) рапорте командования Познанского генерального ок­руга в Минвоендел сообщается, что условия, в которых на­ходятся пленные в лагере в Стшалково, плохие и трудно пе­реносимые. Гигиенические условия неудовлетворительные. "Имеются случаи смерти после купания", т.к. после купа­ния пленный "надевает влажную одежду и белье и возвра­щается в нетопленый барак" (Красноармейцы. С 404).

Как рассказывал уже упомянутый М. Батурицкий, в ла­гере в Белостоке накануне освобождения в марте 1921 г. "ос­вобождаемым устроили санобработку: раздели в одном ба­раке, нагишом по снегу прогнали в другой барак, где окати- (259) ли ледяной водой и по снегу обратно погнали одеваться" (http//katyn.ru/forums/viewtopic/php?id=55).

О том, что заявлениям любым польским комиссиям и ин­спекциям тех лет следует доверять с определенным "коэф­фициентом" поправки, свидетельствует выступление пред­ставителя Минвоенотдел Польши 6 ноября 1919 г. на засе­дании комиссии сейма. Военный представитель "доложил" представителям верховного органа Польши о том, что "ла­герь в Стшалково в окрестностях Слупцы - самый боль­шой, рассчитан на 25 000 мест, очень хорошо оборудован" (Красноармейцы. С. 96). Это была явная ложь.

Еще в июне 1919 г. капитан медслужбы доктор Игнаци Копыстиньский докладывал в Минвоендел Польши об эпи­демии сыпного тифа в Стшалково и что бараки для больше­вистских пленных "не имеют даже нар для сна... Заметно общее отсутствие белья" (Красноармейцы. С. 115). 6 декаб­ря 1919 г. Референт по делам пленных З. Панович, после посе­щения лагеря в Стшалково, сообщает в Минвоендел Польши: "Мы увидели залитые водой бараки, крыши протекали так, что для избежания несчастья нужно периодически вычер­пывать воду ведрами. Общее отсутствие белья, одежды, одеял и хуже всего - обуви. У пленных нет даже башмаков на деревянной подошве, они ходят босиком, в лохмотьях, обвязанных шнурками, чтобы не распадались... Из-за не­хватки топлива... еда готовится только раз в день, причем около 12-ти, непосредственно кофе... Пленные... При­знавали, что по сравнению с прошлыми временами под ру­ководством г. Вагнера сейчас неплохо" (Красноармейцы. С. ПО). О "заслугах" капитана Вагнера мы писали выше.

Представляют интерес выводы специальной судебной ко­миссия, присланной в ноябре 1920 г. в лагерь в Стшалково для оценки причин бедственного положения военнопленных. В то время в стшалковском госпитале, рассчитанном на 1000 боль­ных, содержалось 3860 человек. За 7 дней ноября 1920 г. (с 16 по 22) умерло 491 человек, в т.ч. от холеры - 168. 21 но­ября умер 91 пленный. В рапорте командования Познанского генерального округа констатируется: "Средняя дневная смерт- (260) ность составляет 70 случаев, т. е. 3,5% общего числа плен­ных в лагере. В последние дни заметно снижение смертно­сти от холеры... Однако следует отметить, что общая смертность не сокращается" (Красноармейцы. С. 405).

Также отмечалось, что в лагерь "... Присланы транспор­ты с техническими и дезинфекционными средствами, уве­личено число транспортных средств. Кроме того, отдан приказ как можно шире пользоваться таблицей "С" для истощенных пленных" (Красноармейцы. С. 406). Тем не ме­нее, через три недели после этих мер, 15 декабря 1920 г., согласно отчетам командира лагеря полковника Кевнарского и начальника госпиталя капитана Габлера, в госпитале лагеря Стшалково находилось уже 4800 больных, т.е. на 1000 боль­ше, чем в ноябре. На день отчета в лагере умерло 69 человек (Красноармейцы. С. 451).

Для подтверждения того, что администрация лагеря в Стшалково якобы сделала все возможное для улучшения по­ложения пленных, в рапорте следует ссылка на выводы специ­альной судебной комиссии, присланной в лагерь, которая "кон­статировала, что состояние здоровой части лагеря очень даже ХОРОШЕЕ, что ВИНОВНЫХ НЕТ, что ПРИЧИНОЙ, безусловно, является ЦЕЛЫЙ РЯД МАТЕРИАЛЬНЫХ НЕ­ДОСТАТКОВ". (Красноармейцы. С. 406. Выделено В. Ш.).

Судебную комиссию не смутил тот факт, что осенью 1920 г. количество заболевших в лагере ежемесячно увеличи­валось более чем на тысячу человек, смертность только за но­ябрь увеличилась в 1,5 раза с 50 до 70, т.е. достигла 2000 чело­век в месяц. Абсолютно ясно, что эпидемия в лагере продол­жала расширяться. Но судебную комиссию это не волновало. Свое дело она сделала. Положительную оценку работе адми­нистрации лагеря дала. Неясно только, откуда в лагере бра­лись новые тысячи заболевших пленных?

Все это свидетельствует о том, для высших польских вла­стей ситуация в лагерях для пленных была предельно проста. Администрация лагерей проявляла "необыкновенную забо­ту" о "большевистских пленных" и в бедственном их поло­жении были виноваты лишь "материальные недостатки". (261)

Такая позиция польских властей говорила прежде всего о не­желании менять ситуацию в лагерях. А это прямое свидетель­ство о целенаправленной политике по созданию и сохране­нию невыносимых для жизни красноармейцев условий.