Польский взгляд на исторические реалии

Преодоление Катыни в польско-российских отношениях осложняется не только ритуально-идеологическими, но и уп­рощенно обывательскими аспектами восприятия катынской проблемы польскими политиками, историками и обществен­ностью. И хотя это проявляется в мелочах, понятно, что имен­но такие мелочи свидетельствуют об особенностях глубинно­го восприятия в Польше этой болезненной проблемы.

Так, один из главных польских специалистов по катынскому вопросу, бывший руководитель следственного направ­ления Института национальной памяти, председатель Главной комиссии по изучению преступлений против польского наро­да профессор Витольд Кулеша в связи с отказом Главной военной прокуратурой России в иске о признании жертв Катыни "жертвами сталинских репрессий" заявил, что на решении Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. рукой Сталина сде­лана пометка, которая якобы гласила: "Рассмотрение дел про­вести особым порядком, без вызова арестованных и без предъявления обвинений, без формулирования обвинитель­ных заключений и закрытия дел" ("Газета выборча", 3 мар­та 2006 г.).

Нет сомнений, что В. Кулеша понимает, насколько важна точность, даже в мелочах, при рассмотрении любых аспектов Катынского дела. Тем не менее обывательское желание еще раз подчеркнуть бесчеловечную сущность тирана толкнула его на явную фальсификацию исторического события.

Следует заметить, что Сталин в проект решения Политбюро внес лишь одну поправку - зачеркнул фамилию "Берия" и написал "Кобулов". Вышеупомянутая спорная фра­за о "Рассмотрении дел..." слово в слово, без всяких измене­ний, вошла в решение Политбюро из известной записки наркома НКВД Л. Берии. Поэтому Сталину не было необходимо­сти ее дописывать.

Сама фраза в записке Берии и решении Политбюро была сформулирована несколько иначе, поэтому ее смысл тоже был иной: "Дела о находящихся в лагерях для военнопленных..., а также дела об арестованных... рассмотреть в особом по­рядке... Рассмотрение дел провести без вызова арестован­ных и без предъявления обвинения, постановления об окон­чании следствии и обвинительного заключения".

Эта формулировка достаточно определенно говорила о наличии в делах арестованных поляков и обвинительно­го заключения, и постановления об окончании следствии. Известно также, что следователи НКВД более полугода ин­тенсивно готовили следственные дела на всех пленных поля­ков из Осташковского лагеря "для доклада на Особом сове­щании НКВД СССР" и на часть пленных из Козельского и Старобельского лагерей для направления их в военные три­буналы. (205)

Дело дошло до того, что 31 декабря 1939 г. (в новогоднюю ночь!) Берия поручил начальнику Управления по делам во­еннопленных П. К. Сопруненко вместе с группой следователей НКВД СССР немедленно выехать в Осташковский лагерь для "перестройки работы следственной группы с таким рас­четом, чтобы в течение января месяца закончить оформ­ление следственных дел на всех заключенных полицейских" (Катынь. Пленники. С. 275).

Документы, подтверждающие факт проведения следст­вия по делам польских военнопленных в лагерях и аресто­ванных в тюрьмах, присутствуют в сборниках катынских до­кументов, опубликованных на польском языке. Однако про­фессор В. Кулеша или не удостоил вниманием эти документы, или поступил так же, как его коллега З. Карпус при написа­нии предисловия к сборнику документов "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. ", т.е. стал на путь фактиче­ского подлога.

Невероятными подробностями "украшают" весьма ува­жаемые в Польше люди факт передачи в 1992 г. представите­лем российского президента главным архивистом Р. Пихоей катынских документов польскому президенту Л. Валенсе. Известный польский знаток Катыни, председатель (в настоя­щее время бывший) Института национальной памяти профес­сор Леон Керес, в интервью журналу "Новая Польша" заявил: "О том, что катынское преступление совершили Советы, впервые официально сказал Горбачев в 1990 г., а два года спустя Ельцин привез в Варшаву относившиеся к Катыни документы с предложением Берии расстрелять военноплен­ных - офицеров польской армии, а также гражданских лиц" (Новая Польша. № 3/2005).

Ему вторит еще один профессор, главный редактор жур­нала "Новая Польша" Ежи Помяновский, который также ут­верждает, что исторические документы в 1992 г. Леху Валенсе вручил Борис Ельцин (Новая Польша. № 5/2005). Здесь так­же проявилась характерная польская особенность - придать максимальную значимость историческому, событию, даже це­ной банальной лжи.

Польские профессора от истории также весьма своеоб­разно читают исторические документы. Так, профессор ис­тории Чеслав Мадайчик в статье "Катынь" утверждает, что "2 ноября 1940 г. Берия направил Сталину письмо, в кото­ром предложил сформировать польскую дивизию под ко­мандованием подполковника 3. Берлинга" (Сборник "Другая война. 1939-1945").

Утверждение, что инициатором формирования польской военной дивизии был Берия, является домыслом Ч. Мадайчика. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать начало письма Берии Сталину, где четко сказано: "Во исполне­нии Ваших указаний о военнопленных поляках и чехах нами проделано следующее...". Абсолютно ясно, что идея о созда­нии польской воинской части принадлежала Сталину.

Вышеперечисленные ошибки носят вроде бы не прин­ципиальный характер, но... Становится ясно, что подобный подход существенно усложняет общение и дискуссии с поль­скими историками и публицистами. Сложно спорить с людь­ми, которые при виде трех пальцев могут заявить, что этих пальцев два.

Знакомясь с оценками и высказываниями многих поль­ских публицистов и деятелей культуры, поражаешься их лег­коверности в оценке исторических событий. Создается впе­чатление, что они готовы поверить в любую невероятную историю, лишь бы она подтверждала "кровожадность и жестокость" советского руководства.

К сожалению, этой участи не избежал и выдающий­ся польский кинорежиссер Анджей Вайда, снявший в 2006-2007 гг. художественный фильм о Катыни. В своей книге "Кино и все остальное" он пишет: "Уже многие годы я слышу внут­ренний голос: сделай фильм о Катыни. И в самом деле это мой долг. Капитан Якуб Вайда лежит в одной из массовых могил в Катыни или Медном" (Вайда. Кино и все осталь­ное. С. 28)

О значении фильма А. Вайды "Post Mortem. Катынская повесть" (рабочее название) для Польши говорит тот факт, что в 2006 г. на его завершение польское правительство вы- (207) делило 6 миллионов злотых. Это самая большая сумма, кото­рую польское государство в последние годы выделяло кине­матографистам.

А. Вайда, известный стремлением следовать в своих филь­мах исторической правде, в катынской теме проявил уди­вительную доверчивость. О том, какие откровения на тему Катыни готовит великий польский режиссер, ясно из его вы­шеупомянутой книги. А. Вайда полагает, что он "полную правду о советской дезинформации на эту тему узнал лишь из изданного в Лондоне тома "Катынское преступление в све­те документов" и из книги Станислава Свяневича" (Вайда. Кино и все остальное. С. 29).

В то же время известно, что количество только фундаментальных трудов по Катыни приближается к сотне. А Вайде хватило для установления "полной правды" всего двух бро­шюр?! Более того, А. Вайда подлинным "откровением" о траге­дии Катыни до сих пор считает грубую дезинформацию, полу­ченную им в 1989 г. от неизвестного (!) сотрудника польского посольства в Москве. Вайда описывает эту ситуацию следую­щим образом. Когда после беседы с послом он шел по кори­дору, один из сотрудников посольства пригласил его в каби­нет и рассказал, как в "действительности" выглядела "экзе­куция в Катынском лесу".

По словам сотрудника посольства, так и оставшегося для Вайды "анонимным", расстреливали следующим обра­зом: "Один из участков Катынского леса был перегорожен забором высотой более двух метров. Забор сбили из досок, плотно подогнанных одна к другой, так что с внешней стороны нельзя было видеть, что делается внутри. Офицеров ставили спиной к забору... Позади них, за забором, в абсо­лютном молчании стояла расстрельная команда... Вдоль забора была прилажена длинная лавка. По условленному сиг­налу вся рота одновременно становилась на лавку, каждый из палачей брал на прицел только одну жертву, и выстрел в голову производился ровно под тем углом, каким впоследст­вии вычертили его члены комиссии Красного Креста, производившие первую эксгумацию тел в Катыни" (Вайда. Кино и все остальное. С. 30).

Вайда подчеркивает, что самым убедительным в расска­занной ситуации для него была "дьявольская простота" и то, что "никто не выдвигал подобных предположений". По дан­ному вопросу Вайда решил проконсультироваться со "знато­ком Советской России" Густавом Херлинг-Грудзинским, кото­рый, выслушав Вайду, глубокомысленно заметил, что "это мо­жет быть правда, потому что это обходилось дешево".

Читая эти "откровения", трудно себе представить, что их написал тот самый великий и неповторимый Анджей Вайда. Любой режиссер всегда наглядно представляет ту картину, которую он описывает. Почему в этой ситуации воображе­ние подвело Вайду? Очевидно, что, если бы сотрудники НКВД расстреливали польских офицеров, стоя на лавке, то направ­ление выстрела в затылочную часть головы могло быть толь­ко сверху вниз.

Однако в действительности это не так. Существует до­казательства, которые невозможно опровергнуть. Ими явля­ются пулевые каналы в черепах казненных. И немецкие экс­перты в 1943 г., и российская комиссия судебно-медицинских экспертов, работавшая в 1991 г. в присутствии представителей польских правоохранительных органов, констатировали, что смерть польских военнопленных "наступила от огнестрель­ных повреждений - выстрелов в затылок и верхний отдел задней поверхности шеи" (Катынский синдром. С. 328).

Еще более наглядно процесс расстрела польских офице­ров описал в отчете (1943 г.) немецкий профессор медицины доктора Бутц: "… Можно заключить, что жертвам стреля­ли в затылок в стоячем положении, с нормальным положе­нием головы, слегка лишь наклоненной. Два других палача, с двух сторон, поддерживали расстреливаемых под мыш­ки" (Мацкевич. Катынь. Приложение № 15). То есть направ­ление смертельных выстрелов могло быть только наискось снизу вверх.

Как видим, все было дьявольски просто и предельно де­шево. Без заборов, лавок и т.п. К сожалению, даже на умуд- (209) ренного жизнью польского режиссера катынская тема подей­ствовала как дурман. Он утратил возможность критически оценивать ситуацию. И дело не в технологии расстрела. Она лишь эпизод катыиской трагедии. Дело в польском подходе к катынской теме.

Правда, в фильме сцену расстрела поляков в Козьих Горах Вайда представил "по Бутцу". Однако, вопреки утвержден­ному сценарию Анджея Мулярчика, все же не смог во вре­мя съемок удержаться от "режиссерской находки" - потре­бовал, чтобы актер, играющий "НКВДешника с веревкой", не стоял спокойно у дверей тюремного автобуса, дожидаясь оче­редной жертвы, а выскакивал из-за машины и злодейски на­кидывал сзади веревочную петлю на шею ничего не подоз­ревающим польским офицерам, по одиночке выводимым из автобуса на расстрел.

С целью усиления психологического воздействия на зри­телей А. Вайда в максимальной степени постарался придать своему фильму излишне натуралистический и псевдодокумен­тальный характер. Для сцен расстрелов специалистами были изготовлены десятки одетых в польскую офицерскую форму манекенов с изуродованными выстрелами в затылок головами и залитыми кровью лицами. На съемках "расстрельных" эпи­зодов ассистенты обильно поливали искусственной бутафор­ской кровью актеров и каскадеров, изображавших расстре­лянных. По режиссерскому замыслу, в изображавшую поль­ских военнопленных массовку специально подбирали статных мужчин с усами по моде конца 1930-х годов.

Зная талант выдающегося польского режиссера, можно не сомневаться, что большинство посмотревших фильм "Post Mortem. Катынская повесть", будут оценивать его как "истину в последней инстанции", а кадры из этой кинокартины через некоторое время станут использоваться в качестве видеоряда для иллюстрации различных сообщений на катынскую тему (аналогично тому, как в СССР использовались кадры штурма Зимнего дворца из художественного фильма "Октябрь"). (210)

После этого можно написать сотни статей и книг, издать многотомные сборники катынских документов, но изменить созданное А. Вайдой у миллионов зрителей искаженное впе­чатление о "катынской трагедии" вряд ли удастся. Вероятно, на это и рассчитывали польские власти, финансируя и форсируя создание фильма о Катыни.

Известно, что гений писателя и режиссера может приду­манную историю сделать "правдивее", чем реальная жизнь. Подобное в конце 1940-х годов произошло с романом Александра Фадеева и одноименным кинофильмом Сергея Герасимова "Молодая гвардия". В силу различных обстоя­тельств ряд событий, изложенных Фадеевым в романе, не со­ответствовал исторической правде. Однако фильм, снятый Герасимовым на основе романа Фадеева, много лет форми­ровал отношение миллионов советских людей к событиям в Краснодоне. Реальность ушла на второй план, ее заменила "киноправда", которую даже следователи МГБ-КГБ воспри­няли как истину.